Nobody loves me, loves me, loves me
Nobody loves me, loves me, loves me
Nobody loves me, loves me, loves me
Nobody loves me, loves me, loves me
Это сказка для взрослых!
Утро после холостой свистопляски.
Накалившийся космос, как тостер,
И в нём уплотнившейся воздух стал вязким.
У меня было предчувствие квеста, и ты
Вошла в это пространство, как в масло.
Но ты не думай, будто я жду тебя с детства;
А если честно... То жду! Хули, здравствуй!
Я – дитя бетонной коробки с лифтом,
Где нужно тянуться до кнопки.
А ты уверенно ходишь по моему
Солнечному сплетению лунной походкой.
И ты будто вообще не с лестничкой клетки
Не потому, что иногородние шмотки.
А потому, что такие твари тут редкие.
Да чё там, редкие, не годятся в подмётки.
И каждый ёб*ный день, в этом Зиккурате пролитых слёз.
В Вавилонской башне мёртвых идей, от которых череда одних чёрных полос.
Колизей нереализованных грёз в клубе одиноких сердец.
Как я тебя заеб*лся ждать, и нашёл... Моя девочка пиздец.
Nobody loves me, loves me, loves me
Nobody loves me, loves me, loves me
Всё предельно серьёзно!
И ты из тех, что смертельно опасны.
В сердце больше борозд, чем от оспы оставишь.
Последствия злее, чем от астмы.
У меня было предчувствие теста.
Ты подошла, и всё мироздание погасло.
Ведь я не знал, что тебя найду наконец-то.
Я в этой бездне тону... Хули, здравствуй!
Ты – дитя холодного фронта;
С камнем, где обычно орган с аортой.
А я всё так же не понимаю: на что тебе в лаборатории
На правах подножного корма?
И почему эта боль от эксперимента?
У меня даже нет воли быть непокорным.
Я не пойму, от чего накрыло конкретно,
Но накрыло конкретно и, по ходу, надолго.
Каждый *баный день в этом Зиккурате пролитых слёз.
В Вавилонской башне мёртвых идей, от которых
Череда одних чёрных полос. Я пока тебя-то
Знаю пару часов; но усёк одно, ты – мой крест.
Хотя понимаю: ты однажды уйдёшь, моя девочка пиздец!
Nobody loves me, loves me, loves me
Nobody loves me, loves me, loves me
Nobody loves me, loves me, loves me
Nobody loves me, loves me, loves me
